|
22.03.2019 16:19|Цитата: выделенное/пост|Ссылка на этот пост
Ответить: (в новом окне)|Вверх
«Сейчас я бы не смог повторить тот 16-дневный запой». Кими о прошлом, настоящем и будущем.
(перевод интервью гонщика «Альфа Ромео» Кими Ряйккёнена для официального подкаста «Формулы-1» Beyond the Grid, в котором финн рассказал о своей карьере, вечеринках и многом другом)
— Всем привет! Это Том Кларксон и сегодня у нас в гостях единственный и неповторимый Кими Ряйккёнен. Ему по барабану мнение масс-медиа, и после 18 лет в автоспорте он всегда остаётся верен самому себе. Наше первое интервью с Кими состоялось в 2001 году, когда он был в команде «Заубер». Это был стеснительный 21-летний юноша с 23 гонками за спиной. А сейчас его опыт насчитывает уже 291 гран-при «Формулы-1», 21 из которых увенчались победой – включая чемпионство в 2007 году в составе «Феррари». Сейчас ему 39 лет, и он самый опытный пилот в пелотоне. В этом году Кими вернулся в команду, где когда-то начинал свой путь. Теперь она носит название «Альфа Ромео Рейсинг». Но если вы думаете, что Кими гоняется просто для того, чтобы вести счёт своим гонкам, не торопитесь с выводами. Мы позвонили в моторхоум «Альфа Ромео» во время предсезонных тестов в Барселоне, чтобы встретиться здесь с Кими. И у нас получилась долгая – долгая! – беседа о жизни, о любви, о семье и о будущем.
Привет, Кими! Мы находимся в моторхоуме «Альфа Ромео Рейсинг» на предсезонных тестах в Барселоне – где всё началось для тебя в 2001 году.
— Моторхоум уже не тот. (смеётся)
— Да, верно. Но всё-таки, нет ли у тебя ощущения дежа-вю?
— Нет, не совсем. Конечно, есть люди, которые были в команде ещё в 2001 году, когда я пришёл. Есть и люди, с которыми я пересекался в других командах. Заводы находятся на тех местах, что и раньше – разве что производство расширилось по сравнению с тем, когда я там был раньше. Но ощущения те же самые – и это хорошие ощущения.
— А как ты сам изменился за эти 18 лет?
— Чувствую, что поменялся сильно, ведь я стал старше. У меня стало гораздо больше опыта. Да, у меня были за плечами гонки, когда я пришёл в «Формулу-1», но это были совершенно иные гонки. А тут мне дали машину и сказали: «Иди, работай». Для меня всё было в новинку. И я пришёл в совершенно новый для меня коллектив – «Заубер», который теперь называется «Альфа Ромео Рейсинг». Но сейчас этот переход происходит гораздо легче, ведь я не перехожу в совершенно новый класс гонок, как это было тогда.
— Когда ты вспоминаешь 2001 год, думаешь ли ты о том, насколько катастрофически ты не был подготовлен тогда? Но ведь ты тогда пришёл шестым в своей самой первой гонке!
— Я не знаю. Я не знал ничего тогда. Но тогда у нас было больше возможностей тестировать машину. В этом была разница с сегодняшней ситуацией. Я не помню точно, сколько дней занимало это тестирование, но точно было больше, чем сейчас, когда тесты занимают всего восемь дней, или даже четыре дня…Уверен, мы занимались этим гораздо дольше. Что еще сказать? Ты не чувствуешь, что готов или не готов – просто нужно действовать. И у меня всё получилось. А если бы не получилось, то пошёл бы иным путём. Сейчас, конечно, всё намного легче происходит, ведь я знаю гораздо больше, чем раньше.
— Насколько важен зимний перерыв? Насколько много места в твоей жизни занимает «Формула-1» с течением времени, когда ты становишься старше?
— Ммм…
— Тебе вообще нужен этот перерыв?
— Конечно, он мне нужен всегда! В этом отношении точно никаких изменений. Большая разница по сравнение с той ситуацией, которая была раньше — это то, что сроки тестов сейчас ограничены по времени. В этом отношении всё намного проще. Ведь раньше мы о-о-очень много тестировали машины перед первой гонкой сезона и между гонками. Таким образом, в основном ты либо гонялся, либо тестил. Сейчас, конечно, на трассе мы проводим гораздо меньше времени.
— Но самих гонок сейчас больше.
— Да, верно, но всё-таки вождения стало намного меньше.
О СЕМЬЕ
— Как насчёт роли тебя в роли отца? Часто ли четырёхлетний Робин дёргает тебя за штанину с вопросом: «Папа, куда ты уезжаешь?»?
— Теперь это больше не про него, а скорее про его маленькую сестру…
— …Рианну?
— Да, верно, она как раз подходит к этому возрасту.
— Я вот тоже являюсь отцом. И как тебе такие ситуации?
— Конечно, это плохо. В эти моменты ты чувствуешь себя очень виноватым. Но, конечно, всё дело в возрасте, потом приходит понимание, и всё становится немного легче. Не идеальным, конечно, но это жизнь. Большинству людей приходится работать и отсутствовать дома, это нормально.
— Тот факт, что завод «Альфа Ромео» находится неподалёку от твоего дома – как он облегчил твою жизнь?
— Разумеется, всё стало намного легче. Когда я еду на завод, то могу поездить на машине полчаса, решить все рабочие вопросы и уехать домой, в то время, как другим командам приходится летать на самолётах.
— То есть, можно сказать, у тебя теперь нормальный рабочий день с 9 до 17? (смеётся)
— С 10 до 15 (смеётся). Нет, ну серьёзно – стало намного легче. Иногда от меня требуется сделать там так мало, что я могу брать с собой в поездку сына.
— Ты берёшь Робина на работу?
— Да, мы так делали.
— И как, Робин выказывает интерес к происходящему там? Он интересуется машинами, как его отец?
— Ммм…Да, мне кажется…Он спрашивает о картах, но ещё не пробовал сесть за руль. Возможно, это произойдёт этим летом. Но уже довольно продолжительное время он занимается на детском кроссовом мотоцикле.
— Он ездит по саду?
— Нет, по треку. По настоящей дороге.
— Так и представляю, как Робин Ряйккёнен прыгает на своем мотоцикле. Он уже прыгает?
— Ещё нет.
— Тогда серьёзный вопрос. Как думаешь, ты будешь заниматься картингом с детьми? Если им это будет интересно, ты поддержишь их? И всё повторится вновь, как это было с тобой и твоим отцом?
— Конечно, я поддержу их – во всем, чем бы они ни заинтересовались. Но не знаю… Помню себя, когда был маленьким: один день ты хочешь стать хоккеистом, а на следующий – кем-то абсолютно другим. Я думаю, им предстоит сначала понять, что им интересно, а потом посмотрим.
О ПЛАНАХ НА БУДУЩЕЕ
— Ты никогда ничего не планируешь?
— Нет.
— Кими, у тебя за плечами 291 гонка. У тебя долгая карьера, тебя уважают в паддоке и тебя любят люди во всем мире. И что, нет никакого плана?
— Да, у меня обычно нет никакого плана. Конечно, я знаю, что у меня контракт на два года, но что будет после этого – точно не знаю.
— Просто посмотрим, что будет, да?
— Да, верно. Столько вещей могут поменяться за два года. Надеюсь, что мы будем по-прежнему оставаться здоровыми. Это самое важное. Я не планирую ничего, мне это просто не нужно. Когда я дома, и мне надо уезжать, жена всегда скажет мне, какой у меня рейс, во сколько он и т.д. Для меня такое положение дел гораздо более комфортно.
— Минтту – мать твоих детей, твоя жена… Скажи, кто из вас дома рулит? Ты или она?
— Чёрт, да мы оба – боссы! Мы со всем справляемся вместе, никто не диктует своё мнение как единственное правильное – и всё складывается хорошо.
— Я недавно прочитал твою книгу, и там ты рассказываешь о том, что вы познакомились летом 2013 года. Вопрос — был ли это один из тех вау-моментов, когда ты всё почувствовал сразу же, или же чувства развивались постепенно?
— Сложно сказать. Разумеется, мы получали удовольствие от общения друг с другом, но мы просто часто пересекались…Сейчас, после всего, легко сказать, что это была любовь с первого взгляда, но… но, так или иначе, всё сложилось для нас обоих хорошо.
— Как ты думаешь, Минтту продлит твою спортивную карьеру, создавая стабильную атмосферу в доме, где ты живёшь? Ведь ты уезжаешь, зная о том, что с детьми будет всё в порядке.
— Да, конечно, гораздо легче уезжать, если ты знаешь о том, что они под присмотром мамы. Мне не нужно ни о чём беспокоиться. Конечно, так намного лучше. Как я иногда говорю, «Счастливая жена – счастливая жизнь» (в оригинале у него в рифму – «Happy wife – happy life» — прим.ред.) — и это истинная правда!
О «МАКЛАРЕНЕ» И ПЕРВОМ ПЕРЕХОДЕ В «ФЕРРАРИ»
— Можем ли мы поговорить побольше о гонках? Скажи, когда за всю свою карьеру ты был самым счастливым?
— Тогда, когда я был дома (смеётся). Нет, ну, правда, гонки не означают то, что ты всегда кайфуешь. Как и в любой работе, есть хорошие дни и есть плохие дни. Но случается и так, когда ты просыпаешься и думаешь: «Всё плохо. И впереди долгий-долгий день». Но мне нравится гоняться, и иногда случались результаты лучше ожидаемого – и каждый в команде становился более счастливым (как и в любой другой команде). Я не знаю. Я никогда не задумывался над тем, был ли я более и менее счастлив в определенные моменты. Но в целом могу сказать, что если бы мне всё это не нравилось, я не был бы здесь. Но, конечно, «Формула-1» подразумевает множество самых разнообразных вещей, даже зачастую не связанных с гонками, всякое может происходить – и это не всегда позитивные штуки.
— Кими, размышляя о своём опыте в «Макларене», ты думаешь о том, какую потрясающую возможность дали тебе они для развития после прихода из «Заубера» — или же, наоборот, жалеешь об упущенных возможностях в составе этой команды?
— Легче, конечно, отвечать на этот вопрос сейчас, когда всё уже в прошлом. Но всё идёт, как идёт. И я не буду говорить о том, что упустил где-то там один-два чемпионских титула. И у меня хорошие воспоминания. Как сложилось, так и сложилось. Может, не оказался бы я сейчас здесь… Конечно, это было крутое время. Это был крутой переход. И я многому научился там.
— Правда ли, что Рон Деннис придумал тебе прозвище Айсмен?
— Да, это пришло ему в голову. Он просто сказал, что мне это очень подходит или что-то вроде того, и я ответил «Ок, без проблем». Возможно, я-то шутил, но он был серьёзен. Так что это ему спасибо за Айсмена. Да, спасибо Рону, прозвище очень крутое.
— Его появление случилось примерно на ГП Японии в 2005 году, когда ты победил – верно? Или до того?
— Нет-нет, оно появилось ещё до того. В мой первый год в «Макларене» у меня на шлеме уже была надпись «Айсмен». Думаю, всё это началось в 2002 году.
— Так, от «Макларена» переходим к «Феррари». Когда ты вообще впервые ощутил фирменный «вкус» команды «Феррари»? Когда почувствовал, что хочешь гонять за эту команду? Ты всегда хотел быть гонщиком «Феррари»?
— Не скажу, что я прямо хотел гонять в той или иной команде – просто так сложилась ситуация. В 2005 году я подписал с ними контракт. Это просто случилось. Они связались со мной – и это произошло. Не могу сказать, что я прямо так отчаянно хотел стать гонщиком «Феррари».
— Просто ещё одна возможность – и всё случилось, как ты любишь – не по плану, верно?
— Да, верно – как и с «Маклареном», куда я тоже не планировал специально приходить.
— Если бы ты спланировал своё чемпионство в 2007 году…а я не уверен, что оно было запланированным…
— Да, верно, если я бы планировал такое – то уж сделал бы достижение титула не таким запарным, что ли (смеётся).
— Так вот, накануне финальной гонки ты отставал на семь очков! Это была безумная победа.
— Да, мы были слегка не в себе, с момента первой успешной гонки сезона всё шло непросто, было много сложностей, но в итоге абсолютно всё сложилось хорошо.
— Как чемпионский титул изменил твою жизнь?
— Изменило ли чемпионство мою жизнь? Да нет, не особенно – хотя, конечно, большинство людей считают это достижение очень выдающимся.
О ТОМ, ЧТО НРАВИТСЯ И НЕ НРАВИТСЯ КИМИ
— Давай вернемся к твоей книге. В ней очень чётко вырисовывается портрет, согласно которому у Кими Ряйккёнена есть две ипостаси. Согласно одной, есть серьёзный гонщик, который приходит в падок и делает свою работу. С другой же стороны, за пределами трассы есть и просто весёлый парень. И мы не видим в этом ничего плохого, пока ты на трассе. Но не происходит ли с возрастом смешение этих двух твоих сторон? Не встретим ли мы веселого парня на трассе?
— Нет, я так не думаю. Во-первых, я хочу сказать о том, что любой человек отличается от того, как он выглядит на работе. Возможно, я не прав, но я так считаю. Я никогда не стремился внедрить на работе какие-то свои прикольные темы. Хотя вокруг всегда есть репортёры, которых хлебом не корми – дать раздуть из мухи слона, выдумать историю на ровном месте…
— Кими, журналисты огорчали тебя? Твоё отношение к ним – это недостаток доверия, или же в прошлом был плохой опыт?
— Бвоа… Возможен ли вообще хороший опыт, если речь идёт о журналистах? Да я сейчас нахожусь здесь перед тобой по принуждению!
— А для кого-то другого сидеть сейчас вот здесь по принуждению было бы вовсе и неплохо! А всё-таки – всё дело в плохом опыте?
— Как я уже сказал, помимо гонок, в «Формуле-1», к сожалению, очень много всего другого. И мне не всегда интересны все эти вещи. И не всегда про меня говорят правду.
— Но несмотря ни на что, ты всё ещё любишь гоняться в «Формуле-1»?
— Да, разумеется.
— Расскажи о радости, которую приносит тебе управление машиной – когда ты срываешься с пит-лейн и оказываешься в своём маленьком мире? Можешь ли ты просто объяснить, почему это занятие — нечто особенное?
— Полагаю, я прежде всего наслаждаюсь скоростью. Никогда слишком не задумывался об этом – почему мне нравится гоняться? Есть возможность тестировать новые вещи, это волнительно для всех. И здорово, что я могу отслеживать эти вещи и на других машинах. Скажем так, я счастлив быть в деле – несмотря на то, что мы постоянно возвращаемся на одни и те же треки. И ты пытаешься сделать всё, что в твоих силах. Конечно, иногда бывает больно, когда ты совершаешь ошибки – или когда не получаешь тот результат, который бы хотел, но этот вызов – он сам по себе доставляет радость.
— То есть это желание выиграть гонки – оно настолько же важно, как и физическое удовольствие от вождения машины?
— Да, верно.
— А что больше тебя держит в тонусе – страх поражения или радость от успехов?
— Да нет никакого страха поражения. Я не беспокоюсь об этом. Знаешь, я уже более, чем достаточно испытал на своём веку. Мне просто нравится гоняться, а неудачи не сильно меняют мою жизнь.
ОБ ОПЫТЕ В ДРУГИХ ГОНОЧНЫХ СЕРИЯХ
— Кими, скажи, а о чём ты скучал в «Формуле-1», когда в «Феррари» отказались продлить с тобой контракт, и ты ушёл?
— О гонках, самих гонках. Но я был абсолютно счастлив тогда.
— То есть, ты хочешь сказать, что к концу 2009 года уже был сыт по горло «Формулой-1»?
— Да, я был счастлив уйти – на фоне всей этой политики и прочей ерунды, которая тогда происходила. Да, они заплатили мне по контракту, но… у меня была возможность подписать контракт и с другой командой, но мне тогда это было не интересно. И я был счастлив уйти.
— Ты хотел развиваться, идти дальше?
Да. Оставаться не было смысла. Дело не в деньгах. Да, я был сыт по горло всем этим. Решение уйти назрело. Если бы этого не произошло тогда, сейчас я не был бы здесь.
— Можешь ли ты рассказать нам о тех двух годах, когда ты был в ралли? Роберт Кубица говорил, что ушёл в раллийные гонки, потому что они ему нравились, а также потому, что он знал о том, что этот опыт улучшит его водительские качества.
— Конечно, я согласен с этим. В ралли всё по-другому. Конечно, это полезный опыт, потому что здесь при вождении тебе приходится сталкиваться с множеством новых вещей. Да и в конце концов, это не просто вождение, здесь ты ещё немало усилий должен прилагать к тому, чтобы сконцентрироваться на советах штурмана, правильно их трактовать и затем применять. Это держит тебя в гораздо более серьёзном тонусе, ведь если ты неправильно услышишь совет по радиосвязи, то останется просто молить фортуну о том, чтобы не снести что-нибудь при неправильном заходе в поворот…Словом, на мой взгляд, это множество ****�нсов, которые могут быть полезны для участия в Ф1.
— Теперь немного о твоем опыте в НАСКАРе.
— Да, я принял участие в тестах на шоссейной трассе. К сожалению, люди, от которых зависело финансирование, слегка забуксовали, и я сказал себе «Забудь об этом». На ралли гонщики сражаются не друг с другом, а со временем, машины не идут вровень друг с другом, а вот в НАСКАРе очень многое зависит от позиции каждого спортсмена, борьба идёт тесно, можно толкать друг друга, и это всегда весело. Я буду скучать по этим ощущениям, потому что вообще-то планировал больше времени провести в НАСКАРе. Но я просто люблю гоняться. И раз я люблю гоняться, то почему бы не гоняться там, где всё проходит на высшем уровне?
— И ты позвонил Стиву?..
— Да, я позвонил Стиву и сказал: «Тут есть одна идея… поработать». Дело в том, что еще за год до этого «Лотус» предлагал мне работу, но я отказался. И вот я позвонил и попросил вернуться к этому вопросу, с этого всё и началось. Я вернулся. Вернулся в «Лотус».
О ЗАПОЕ И ВЕЧЕРИНКАХ
— А теперь, Кими, я должен спросить тебя о двухнедельном периоде между Гран-при Бахрейна и испанским гран-при… там же ведь был Сами?
— Да, конечно, ведь Сами, в общем-то и заварил всё это. (смеётся)
— Как ты можешь описать Сами?
— Он друг.
— Ведь он с тобой, получается, с тех времён, когда тебе было всего 16 лет, и ты был его механиком в картинге. Потом вы решили, что тебе лучше быть гонщиком, а ему – механиком, верно? И было потрачено немало совместных усилий, чтобы привести тебя к победе. Ты финишировал вторым на Гран-при Бахрейна в 2013 году. Затем, спустя две или три недели, ты вновь финишировал вторым на Гран-при Испании. И было много вечеринок по этим поводам, верно?
— Верно.
— Это нормально?
— Да, я бы сказал, весьма нормально. Тогда всё лето было таким, больше или меньше. Ничего нового. Для меня это нормально. Для других, возможно, немного странно. Но для меня в прошлом это точно было в порядке вещей.
— Но, Кими, 16-дневный запой – это как вообще возможно? Как?! Это же сколько должно длиться похмелье? Я бы, наверное, до сих пор был пьян.
— Да всё нормально.
— Но КАК такое возможно? Я прочитал в книге, ты же остановился всего за несколько дней до Гран-при Барселоны? В среду, предшествующую гоночному уик-энду, кажется?
— Нет, это был вторник. Я почувствовал, что пора возвращаться на борт.
— Но скажи, как организм в таком состоянии справляется со всем этим гоночным экстримом?
— Моя жизнь показала, что если много практиковаться, то всё это даётся гораздо легче. Но, поверьте мне, если бы такое случилось сейчас, я бы уже не смог такое повторить (смеётся). Не знаю… Я всегда что-то такое вытворял. И любил говорить: «Пока у вас «питейных» дней больше, чем похмельных, вы в порядке». И хочу сказать, что в этом отношении со мной всегда всё было в порядке.
— А тебе не кажется, что всё это дело могло оказать негативный эффект на твою карьеру?
— Абсолютно нет.
— А может быть, это сделало тебя лучше, как гонщика?
— Нет, ну, конечно, для кого-то это шутка, но для меня больше правда в том, что часто на трассе я вёл машину лучше в случае, если между гонками я был волен делать всё, что вздумается. Вёл лучше, чем если бы я вёл себя строго дисциплинированно – без этих пьянок и всего прочего. Я серьёзно так считаю. Вот, например, 2013-й год начался с победы, а перед этим я от****�ь не сидел дома… В этом вопросе есть много гипотез и доказательств, Дело всегда спорится лучше, если у тебя есть возможность повеселиться. И к тому же, я считаю, что когда ты расслаблен, у тебя уходит больше усилий для того, чтобы сконцентрироваться, в итоге концентрация получается максимальной.
— Это твоя теория?
— Да, верно.
— Кими, много вечеринок ты провёл в компании с небольшим кругом друзей – у тебя весьма был весьма ограниченный круг близких людей, маленькая свита…
— Друзья, я называю их – друзья. Неправильно говорить «свита».
— В этот круг входят Сами Виса, Стив и Дэйв Робертсоны, твой физиотерапевт Марк Арнолл… Да и в основном всё, пожалуй. Насколько важна их лояльность?
— Конечно, ведь это моя жизнь.
— Давай вернёмся к гонкам…
— Я думал, ты опять скажешь, к алкоголю (смеётся).
— Позднее! Возможно (оба смеются).
— Да уж, всё, что мы здесь пьём – это вода.
О ВОЗВРАЩЕНИИ В «ФЕРРАРИ» И БЫВШИХ НАПАРНИКАХ
— Скажи, насколько тебя удивил звонок из «Феррари» после всего того, что случилось между вами ранее?
— Ну, скажем так, я не очень удивился. Мы же не прекращали общаться с ними, да и сотрудничество наше завершилось не на самой худшей ноте – что бы ни писали или ни говорили бы об этой ситуации. Нет, я не очень удивился тогда. К тому же, завоевание титула чемпиона в составе этой команды было значительным для меня событием. Да, всё закончилось тогда – но вместе с тем всё было нормально.
— …ну а сейчас завершён ещё один жизненный круг, ведь ты вернулся сюда, в «Заубер». Давай поговорим о напарниках по «Формуле-1», с которыми тебе доводилось работать. Кого из них ты бы назвал лучшим?
— О, их было много… Дэвид Култард, например, был очень хорошим партнёром по команде. Но он не был первым, первым был Ник (Хайдфельд – прим. переводчика).
— Чему ты научился у Дэвида?
— Сложно сказать. У нас были очень хорошие рабочие взаимоотношения с ним. Он отличный парень. Мне нравилось работать с ним. После него ещё были напарники в «Макларене»…
— Пабло Монтойя?
— Да… и Алекс Вурц…
— …а в 2005 году – Педро (де ла Роса – прим.)
— Да, верно, и другие… Сложно сказать…Но, возможно, среди всех наиболее близок мне был Себ.
— И что насчёт него скажешь?
— Мне кажется, мы близки в плане мышления. Несмотря на то, что он немец.
— Но ты же ничего не имеешь против немцев?
— Конечно же, нет! Мы всегда хорошо ладили. Помню, когда он начинал, я разговаривал с ним, он был совсем юным – и так началось наше общение. Многие считали, что у меня была плохая репутация, что я был коварным напарником, но на деле это было совсем не так.
О ФЕНОМЕНЕ СПА
— Поговорим о конкретных гонках. Как тебе так хорошо удаётся проходить трассу в Спа?
— Я не знаю, серьёзно не знаю.
— Может быть, от Спа у тебя особенные ощущения?
— Не знаю. Я люблю Спа, потому что во многих отношениях это спокойное место, там есть лес…
— Возможно, оно напоминает тебе дом?
— Ну…оно напоминает мне то, как всё должно быть – как я это представляю себе в своей голове. Более олдскульное, что ли. Возможно, напоминает мне о тех местах, где я начинал… некие треки, расположенные бог знает где, у чёрта на куличиках.
— Традиционные гоночные треки, верно?
— Да, точно. А возможно, немного напоминает и родину. Да, я люблю Спа.
— И ты любишь быстрые повороты, верно?
— Если честно, в глубине души я не считаю, что люблю быстрые повороты (смеётся). А может, и так. Но трек в Спа действительно очень хороший, скоростной. Считаю, раньше он вообще был лучшим среди автодромов.
— Это интересно. А почему ты так думаешь? Он более располагает к вызову для гонщика?
— Скорее, дело в поворотах.
— И больше возможностей для обгона, так? Мне кажется, сейчас там даже больше обгонов, чем было раньше.
— Меняются машины, меняются правила…
ОБ ОПЫТЕ
— Кими, есть ещё одна вещь, которую я бы хотел обсудить с тобой. В книге ты говоришь «Даже плохие воспоминания могут быть хорошими». Что ты подразумеваешь под этим?
— Да, я действительно так считаю. Возможно, потому что время учит нас.
— То есть ты учишься на ошибках?
— Да, верно. Возможно, когда плохие вещи случаются, в данный момент они просто не могут быть хорошими, но спустя годы ты видишь и что-то хорошее в этих ситуациях.
— Это то, что мы называем «опыт». Это опыт Кими Ряйккёнена, который он приносит в команду.
— Я не думаю, что у меня было слишком много негативного опыта в гонках.
— Просто эта мысль в книге показалась мне интересной. Не могу точно вспомнить, возможно, это было в контексте, когда речь шла о смерти твоего отца в 2010 году. Это ужасный опыт – потерять одного из родителей. Но, возможно… я не знаю… есть ли в этой ситуации хоть что-то положительное? Возможно, в отношении дальнейшей памяти…
— Мы все умрём – и ничего позитивного в этом нет. И кто-то будет скучать по нам – больше или меньше. Но ничего не изменится к лучшему с течением смерти – как это было в случае с моим отцом.
— Я тоже потерял отца – и после этого почувствовал, что стал иначе относиться к смерти, перестал испытывать страх смерти. У тебя было что-то подобное?
— Не думаю. Я никогда как-то особенно не боялся её, всегда чувствовал себя в этом плане свободно. Нет, конечно, хочется надеяться, что это случится нескоро. Да у меня просто нет времени думать о таких вещах. Возможно, когда происходят такие вещи, меняется твоё восприятие людей – я не знаю.
— Но твоя работа, она же опасная? Испытываешь страх?
— Нет. Если бы я боялся, то не смог выполнять бы свою работу на 100% и не был бы сейчас здесь.
— А что-то изменилось с рождением детей? Кстати, есть же примета, что когда у гонщика рождается ребёнок, это автоматически отнимает несколько очков от его результата!
— Нет, нет… Хотя все вокруг говорили, что всё изменится. Но это не про меня.
— Кими, было просто фантастикой пообщаться с тобой! И сейчас огромное количество фанатов хотело бы знать, попадёшь ли ты на подиум в этом сезоне в составе этой команды?
— Ох, я не знаю. Мы можем сделать максимум из возможного. Конечно, по первым гонкам сезона у нас есть соображения. Пока что всё выглядит благополучно. Но что ждёт нас в дальнейшем?
— Машина получилась хорошей – можно так сказать?
— Да. Машина выглядит достойной. Так или иначе, проделана большая работа – как и в случае с любой машиной, не важно, плохая она или хорошая. Но, в любом случае, к ней ещё нужно приложить собственную работу.
Это сообщение отредактировал(а) daemon - 22.03.2019 16:19
|
