В преддверии памятной даты, 20 лет со дня смерти Айртона Сенны, руководитель McLaren Рон Деннис вспоминал бразильского пилота...
Вопрос: Рон, как вы подписали контракт с Айртоном на выступления за McLaren?
Рон Деннис: Айртон начал прощупывать почву, он видел, что команда конкурентоспособна. Он ясно дал понять, что хотел бы к нам присоединиться. Айртон проводил в Lotus свой третий сезон, и их двигатели Honda становились всё более привлекательными – они явно могли доминировать. Он сказал, что хочет встретиться. В то время он жил в арендованном доме в Эшере, неподалёку от нашей базы в Уокинге, так что почти все встречи проходили у него дома.
Когда переговорный процесс приближался к завершению, мы упёрлись в цифры. Он хотел у нас выступать, мы хотели заключить контракт, но мы не могли договориться о деньгах. Мы предлагали около полумиллиона долларов, и чтобы решить вопрос, я предложил подкинуть монетку. Но английский Айртона тогда был не так хорош, так что пришлось потратить пять минут, чтобы обговорить детали. Мне пришлось нарисовать картинку на бумаге.
Потом монетка была подброшена в воздух. А когда она упала, то улетела куда-то, как ракета! Мы только слышали, как она скачет под занавесками. Я достал её и выиграл пари! В тот момент ни я, ни он не осознавали, что бросали монетку в отношении трёхлетнего контракта, так что в сумме речь шла о $1,5 млн. Часто об этом вспоминают, как пример наплевательского отношения к деньгам – но ничего подобного не было, просто это был единственный способ разрешить спор.
Вопрос: Каковы ваши воспоминания о фантастическом сезоне 1988 года, когда McLaren выиграла 15 гонок из 16-и?
Рон Деннис: Машина была сделана поздно. Настолько поздно, что когда мне сказали, что мы пропустим финальные тесты в Имоле, я снял пиджак, спустился вниз, надел белый халат и сказал всем: "Эта машина определённо поедет в Имолу!"
В течение нескольких часов после того, как я взял ситуацию под свой контроль, несколько старших инженеров подходили ко мне и говорили, что они поняли намёк! Но мы так сильно запаздывали, что потом ещё два или три дня нам пришлось многое доделывать. Машина была готова только к последнему дню тестов.
Не помню, кто первый сел в машину – думаю, что это был Ален Прост. На его третьем быстром круге он оказался на полторы секунды быстрее, чем любой из конкурентов. Момент был каким-то сюрреалистическим – почти как замедленная съёмка в кино, – мы все смотрели друг на друга и спрашивали себя, как такое могло быть.
Вопрос: Что вы думаете по поводу выступления Айртона в Монако 1988 года?
Рон Деннис: Его авария в Portier стала следствием падения концентрации. Мы пытались его замедлить, но когда вы сбрасываете скорость в гоночной машине, то теряете концентрацию. Это была обычная ошибка. Он был очень зол – не хотел возвращаться на пит-лейн, ушел с трассы и сидел в своей квартире. Он не появлялся до вечера и очень злился на себя...
Вопрос: Что произошло в Имоле 1989 года, когда Ален обвинил Айртона в нарушении соглашения, заключённого перед гонкой?
Рон Деннис: Они перестали друг другу доверять. Оба виноваты. Они оба несколько раз брали на себя обязательства, просто известно стало только об одном случае. В команде возникло огромное напряжение. После этого они проводили тесты на трассе в Уэльсе, она называется Пембри. Я прилетел туда на вертолёте и посадил их в небольшой микроавтобус и буквально довёл до слёз.
Я тоже не белый и пушистый, я хотел заставить их считать меня плохим парнем. Я чувствовал, что если они оба будут враждебно настроены по отношению ко мне, то перестанут враждовать друг с другом. Это был тонкий момент, было непросто всё сделать правильно. Но эти двое тоже были весьма искусны в коварстве, и использовали все методы: задействовали национальную прессу, обращались к Honda, и так далее.
Вопрос: После ухода Алена, какое влияние оказал на Айртона Герхард Бергер?
Рон Деннис: Герхард принёс в команду юмор – он мог растопить любой лёд, но порой впадал в крайности – для него не существовало никаких ограничений, я имею в виду СОВСЕМ никаких. Иногда это было просто опасно.
Был один случай, когда мы занимались дайвингом на Бермудах, и находились на довольно большой глубине, а Герхард подплыл сверху и отключил мне подачу воздуха! Он думал, это смешно! В другой раз они бросили меня в море, а затем решили начать приманивать рыбу, чтобы посмотреть, смогут ли привлечь акул! Сейчас об этом смешно вспоминать, но в то время мне было совсем не до смеха!..
Вопрос: Ваше самое яркое воспоминание об Айртоне?
Рон Деннис: Однажды он дал мне конверт, который всё ещё хранится у меня дома – у Айртона были собственные конверты с изображением его шлема, – и в этом конверте лежало десять тысяч долларов. Это ставка, которую он сделал на то, что я не смогу съесть упаковку перца чили в Мексике. Прежде чем, он успел отказаться от своей ставки, я всё съел.
Это был четвёртый раз, когда он проиграл крупное пари. И я помню, как он отдавал мне деньги, и говорил, что никогда больше не будет со мной спорить, что это я его вовлёк в пари и что этого нельзя было делать! Это ценное воспоминание, потому что хотя вызывать на лице Айртона улыбку было непросто, заставить его расстаться с деньгами было ещё сложнее!
Вопрос: Что вы помните об аварии на Сузуке в 1990 году – один из самых спорных случаев в его карьере...
Рон Деннис: Я помню, как смотрел на телеметрию работы педалей тормоза и газа, и не нужно было быть Эйнштейном, чтобы понять, что произошло. Когда он вернулся в боксы, я сказал, что разочарован. Он принял это. Он не мог больше ничего сказать. Это был один из редких моментов его слабости. Не думаю, что он особенно гордился тем, что произошло.
Вопрос: Последний сезон, который Айртон провёл за McLaren, был 1993-й. Что вы можете сказать о его потрясающих выступлениях за рулём удивительной MP4/8?
Рон Деннис: В начале года я пытался заставить его приехать из Бразилии, говорил ему: "Не беспокойся по поводу денег, приходи и попробуй машину". Он отвечал: "Вы не можете выиграть с мотором Ford. Не думаю, что хочу выступать". Переговоры шли долго. В итоге, он приехал в Сильверстоун, сел в машину, выехал на трассу и проехал один быстрый круг.
Затем вернулся – я как раз собирался подключиться к радиопереговорам, когда он снял ремни безопасности и вылез из машины. Я пытался понять, что случилось, мы пошли в моторхоум и он сказал: "Я понял. Двигатель чудесный – ты поднимаешь ногу с педали газа, а он продолжает работать. Мы можем выиграть на этой машине!"
Безусловно, эта машина была одной из лучших, что мы когда-либо делали. Она была просто умопомрачительной – очень умной, знала, когда нужно переключать передачи. Мы могли перенастраивать подвеску восемь раз в каждом повороте. Айртон был очень доволен всеми этими игрушками, которыми он должен был играть – это давало ему преимущество, он любил тщательно исследовать все данные и оптимизировать машину.
Вопрос: Вы помните Гран При Европы того года в Донингтоне? Одно из лучших выступлений Айртона...
Рон Деннис: Это была лучшая гонка для команды за все времена. Айртон был молодцом, но и команда всё сделала правильно: мы верно выбирали момент проведения пит-стопа, а остальные допускали ошибки. С каждым пит-стопом мы продвигались всё дальше, а соперники опускали всё ниже. Я с большой теплотой вспоминаю тот уик-энд – феноменальная гонка.
Вопрос: Что вы можете сказать о последних гонках и победах Айртона с McLaren?
Рон Деннис: Мы оба приехали на заключительную гонку 1993 года в Австралии с желанием отдохнуть друг от друга. Наши отношения были слишком интенсивными. В команде были люди, которые воспринимали всё очень эмоционально. Я сказал: "Ради Бога, я пытаюсь уговорить его остаться у нас, сохраняйте спокойствие!"
Он колебался, сильно колебался. Но он был лояльным парнем, и сказал мне: "Послушай, я подписал контракт, и взял на себя обязательства". Даже в ночь после гонки он всё ещё колебался. Я видел, как Айртон борется со своей лояльностью.
Наш опыт работы с Peugeot стал катастрофой, но в тот момент, когда я рассказал ему, что мы получим заводские моторы Peugeot, он ответил мне, что если бы узнал об этом на два месяца раньше, то остался бы. Он просто не видел возможности выиграть чемпионат, не имея заводского мотора.
Вопрос: Почему так много людей считают Айртона величайшим пилотом за все времена?
Рон Деннис: Думаю, потому, что он был очень хорош в течение всей своей жизни. Ужасно, что он попал в аварию и погиб, но благодаря этому мы не увидели, как его результаты падают. Есть много гонщиков, которые выступают слишком долго и бросают тень на своё величие.
Кроме того, думаю, его помнят именно потому, что он чрезвычайно конкурентоспособен. Он был велик, но у него были настоящие, человеческие ценности. Он допустил несколько ошибок в своей жизни, но был невероятно принципиален. Сенна был хорошим человеком.
Опасность всегда захватывает. Цель заключается в том, чтобы найти новую опасность»
