В Сочи на Формуле 1, как и на каждом Гран-при в целом, работает большое количество представителей национальных автомобильных федераций, исполняя функции судей, маршалов, технических контролеров и другого «обслуживающего FIA» персонала. Большинство этих людей — профессиональные судьи, гонщики и менеджеры команд из автоспорта, обладающие нужным набором лицензий и регалий. Я лично знала даже одного министра спорта, который не гнушался выйти во время Формулы 1 на питлейн помахать флагом.
Работа на Формуле 1 не только почетна и интересна, но для большинства и полезна: этот отлаженный, как часы, механизм кого-то вдохновляет на дальнейшие подвиги, кто-то подглядывает полезные схемы работы, а кто-то учится организовывать процесс. Поэтому, встретив в боксах команды Renault нашу автогонщицу Татьяну Елисееву в жилете и с блокнотом в руках, выполнявшую работу технического инспектора, я совершенно не удивилась. В воскресенье вечером мы с ней сели за столик около командного домика Renault и поговорили о том, чем она занималась на Формуле 1.
— Расскажи, как ты попала на работу в Формулу 1?
— Я здесь работаю уже четвертый год, но в боксах оказалась впервые. До этого я выполняла функции мотокурьера. Это такой быстрый человек на скутере, который помогает решать все проблемы и носится по всей территории автодрома: у кого-то рация не работает — надо привезти новую на замену, кому-то нужно оборудование доставить или человека куда-то отвезти, например, инженеру срочно экран починить или куда-то еще.
— Т. е. это вот те счастливчики, за спину которых садится пилот, попавший в аварию и выбывший из гонки? А вы его везете в боксы?
— Да, они самые. А так как пилоты, к счастью, редко вылетают, то мы занимаемся и другими делами.
— А кого ты возила за прошедшие три года работы мотокурьером?
— Райкконена и Хюлькенберга. Едешь и думаешь: блин, здравствуй, Нико! Но вообще я старалась, чтобы пилотов забирали ребята, так как гонщики очень нервничали, когда я их возила. Видимо, не доверяли девушке. Ну а зачем им лишний раз нервничать?
— А почему ты перешла на работу технического контролера в боксы?
— Это намного интереснее. Я подошла к Михаилу Михайловичу Бонч-Осмоловскому, который отвечал за технических инспекторов в боксах, и говорю ему: «Возьмите меня к себе, пожалуйста!». А поскольку он считает, что во всем должно быть равенство и братство и женская составляющая, то мне повезло. А уже потом во время жеребьевки мне повезло еще раз, и я попала в боксы к Renault. Здесь все знают мою любовь к Ладе и порадовались за меня: «Ну вот, считай, Веста тоже в некотором смысле Renault!».
— Сложная работа? Тяжело было включиться с нуля?
— Мне нужно было следить за теми работами, которые производятся в боксах. Все они должны быть одобрены FIA. И для каждой команды, для каждой машины есть списки того, что им делать можно, а что нельзя. Например, в режиме закрытого парка практически ничего нельзя делать, можно только протереть машину, поменять свечи и отрегулировать переднее крыло. Но на практике очень много всего делается, но, конечно, со специального разрешения FIA. Все работы должны проводиться в этом закрытом помещении, то есть ничего нельзя выносить, ничего нельзя приносить. И ты такой смотришь на все это, мало чего понимаешь, но пытаешься соображать, насколько легально все то, что происходит.
В самом начале я чувствовала себя просто привидением, через которое разве что насквозь не проходят. Потом осваиваешься, находишь себе место и начинаешь включаться в процесс. Наши самые основные тренировки проходили во время практик, особенно первой и второй. В это время начинаешь различать, кто что делает, зачем, как это соотносится с тем списком работ, что у тебя есть.
Например, мы сегодня с утра на гриде проверяли давление в шинах за минуту перед стартом: есть минимальное давление, и оно должно соблюдаться. Это совсем не сложно, но очень интересно: потому что когда еще ты увидишь рядом с собой такую машину?
— Что вообще входило в твои задачи?
— В каждом боксе есть, как мы их называем, «гаражник» и «шинник». «Гаражник» — это была я — записывает все операции, которые проводят с каждой из двух машин в боксах. А «шинник» все время «сканирует» шины. После того как машина выезжает на первый сегмент квалификации, каждый из нас берет себе по машине и по имеющемуся списку допусков отслеживает все работы. На каждую машину есть свой набор специальных работ, который им разрешен, плюс по каждой гонке есть дополнительные разрешения на определенные работы. У кого-то датчики поменять, у кого-то есть разрешение на замену конкретных элементов. Мы все это сверяем и записываем. Кажется, что это нудная работа, но на самом деле это как будто ты работаешь где-то в космосе.
Раньше, когда я видела, например, авиадвигатель со снятым кожухом, мне казалось, что это что-то нереальное: огромное количество деталей, невероятная сложность соединений, какие-то умопомрачительные схемы. Но здесь… это не просто космические технологии — это космические технологии будущего в миниатюре. Невероятная мощь, огромные колеса, и при этом все это построено и достигнуто благодаря крохотным деталям, которые иногда вообще берут с помощью пинцета. Вот это космос. И конечно, как ты можешь понять, что они делают с этим космосом, когда ты фактически пришел с улицы просто рядом постоять… Приходится задавать вопросы и буквально всех терроризировать, а ведь задача сделать еще это таким образом, чтобы никому не мешать…
— В течение гоночного уикенда ты на обе стороны боксов работала?
— Да. И они такие разные! У Риккардо в команде все молодые, веселые, радостные, позитивные, улыбающиеся. Он всегда говорит всем «привет», я не видела его без улыбки. А у Хюлькенберга вся команда очень спокойная, и сам он очень спокойный. У них вообще никаких эмоций нет. Вот, например, квалификация. Все три сессии были очень сложные, и в итоге он прошел в третий сегмент и показал шестой результат! Очень крутой результат для Renault! Знаешь, как отреагировали у него в боксах? Буквально три раза хлопнули в ладоши. И все! Это два разных королевства.
— Ты вообще следишь за Формулой 1?
— Да, я болею за Ferrari. Я тут гуляла в Олимпийском парке — так мне показалось, что пол-России за них болеет. И еще 25% за Кими, потому что было огромное количество финских флагов, причем явно не в пользу Боттаса. Кими очень какой-то честный. Понятный русской душе. Если есть эмоции, то не скрывает их.
— А из боксов удавалось следить за гонкой?
— Мы фактически не получаем никакой информации, даже не слышим комментатора, у нас «слепые» экраны, и мы только по эмоциям понимаем, что происходит. И по работе в боксах. Вот, например, в квалификации: все стоят, стоят, потом раз — выехали на один круг. Вернулись в боксы и опять стоят. Кажется, ничего не происходит, но на самом деле в это время идет огромная работа по настройкам между инженерами и машиной, иногда — между инженерами и пилотом.
Вот интересно: в РСКГ, когда готовишь технику к дождевой гонке, ты перелопачиваешь полмашины: стабилизаторы, пружины, все углы меняешь. А здесь они подкручивают только нос и морду — а больше ничего и не разрешено. Во многом благодаря этой моей работе Формула 1 стала понятнее, теперь ее интереснее будет смотреть.
— Тебе как спортсменке это что-то дало?
— Во-первых, я поняла, что эти небожители, как и все мы, остальные, точно так же снимают с круга секундами, а не только сотыми или тысячными. Ведь найти какие-то доли внутри секунды всегда очень сложно. Я понимаю, что у них это не только работа пилота, но, прежде всего, разные настройки. Но меня это прям вдохновило.
И еще вдохновило наблюдать, как они отчаянно рискуют. Они ищут предел и не боятся рисковать, терять машину и вылетать. Эта смелость дорогого стоит. А мы же многое видим со стороны пилота на мониторах, и понимаем, как они прибавляют, как едут с каждым разом все агрессивнее и жестче. На первой практике вообще много вылетов было — именно потому, что ищут предел. Да, это прям вдохновляет, сразу хочется куда-то поехать и погонять!
