Ромен Грожан стал гостем нового выпуска официального подкаста Формулы 1, в котором среди прочего рассказал о своих многочисленных авариях 2012 года и способах преодоления того кризиса.
В 2012 году Грожан вернулся в Ф1 в команду Lotus спустя два года после увольнения из Renault. За время своего отсутствия Ромен думал бросить гонки, но потом получил шанс выступить в GP2, где в 2011 году стал чемпионом. Его возвращение в Формулу 1 получилось неровным: несмотря на очевидную скорость, Грожан часто попадал в аварии, самая знаменитая из которых произошла на Гран При Бельгии. В беседе с журналистом Томом Кларксоном для подкаста Beyond The Grid он подробно остановился на этой теме. Мы приводим выдержку из рассказа Грожана.
«Я хотел слишком многого. Ведь я уже был так близок к первой победе в Валенсии... Я пришел из GP2, где стал чемпионом, потом почти выиграл гонку в Канаде, став вторым. Я атаковал с первого поворота, чтобы оказаться в самом выгодном положении для борьбы за победу. Я хотел этого так сильно, что упустил из вида картину в целом. Я концентрировался только на том, чтобы проехать первый поворот и отыграть позиции.
Спа это Спа. Я до сих пор не уверен, что был тогда на 100 процентов виноват. Возможно, у Льюиса [Хэмилтона] еще оставалось 50 сантиметров справа... В любом случае, я принял наказание, и оно помогло мне в дальнейшей карьере. Для меня было Спа и была "Сузука" – и вот там я сделал самую большую ошибку [столкнувшись] с Марком Уэббером. Это было хуже, чем в Спа. Потому что в Спа у меня был контакт с Льюисом, который все и запустил. Не так, что я сам себя перетормозил, врезался в машину впереди, и она взлетела. Мы столкнулись с Льюисом, я потерял заднее колесо, машина стала неуправляемой, и всё. Теряешь колесо, тормозить невозможно. Если бы это все произошло между нами двумя, не в первом повороте гонки, этим бы все и закончилось."Сузука" была полностью моей виной. На сто процентов. Я был так сконцентрирован на том, чтобы не пропустить обгонявшего меня пилота Sauber, что врезался в Марка. Я даже не понимал, что он был там. "Что со мной не так?" Когда Марк пришел, готовый меня ударить, он был очень зол. Разнес всю гостевую зону. Он сказал: "Приятель, мы надрываемся с утра пятницы, чтобы у нас была хорошая машина на гонку, а ты все рушишь в первом повороте". В этом разговоре я был полностью согласен с ним. "Да, Марк, ты прав. Хочешь меня ударить – ударь. Ты прав. Мне нечего сказать в свое оправдание".
Для меня это была самая крупная ошибка в Формуле 1. После этого я начал понимать какие-то вещи. Мы говорим о принятии решения за две десятых секунды. Для всего остального мира, для судей есть повторы, они смотрят кадр за кадром... Мы этого не видим. Это все происходит за секунду на скорости 300 км/ч. Все происходит очень быстро, и ты должен принять правильное решение. Иногда это правильное решение, иногда нет, а бывает так, что просто не повезло – я находился там, другой гонщик тоже оказался там, вот так все и получилось.
Думаю, в 2012 году история с первым кругом происходила не в каждой гонке. Были Спа и "Сузука" – остальное скорее невезение, я был в неправильном месте в неправильное время. Такое иногда происходит в Формуле 1. Как было в Монако: четвертое место на решетке, плохой старт, Михаэль [Шумахер] пробует обойти слева, Фернандо [Алонсо] подрезает справа – я не могу просто взять и исчезнуть.
Разбираться со всем этим было сложнее, чем вернуться в Формулу 1 после увольнения из Renault. С критикой в прессе или со стороны болельщиков сталкиваешься все время. Но когда тебя критикуют другие гонщики – те, кто делают ту же работу, что и ты – это было больно.
Когда в жизни что-то идет не так, все решения принимаешь ты сам. Я принял решение обратиться к спортивному психологу, с которым работаю до сих пор – уже шесть лет. Мы обсуждали мой брак, троих детей, затрагивали с ней первую часть сезона-2018, об успехе тоже беседуем. Когда я лидировал в гонке в Японии в 2013 году, я думал: "О господи, я лидирую, я не могу допустить ошибку, не могу вылететь в гравий. За мной едут более быстрые машины, что мне делать?!" Для меня это была абсолютно новая ситуация. Вам кажется, что лидировать в Гран При это нормально. Нет, впервые лидировать – это не нормально. Надо работать на тем, чтобы вести себя правильно и принимать верные решения.Я познакомился со своим психологом, случайно встретив ее в коридоре. Это было в Париже в Национальном институте спорта. Мы встретились в коридоре, и парень, с которым я шел, сказал: "О, это Мириам, она работает с тем-то". Мы поболтали минуты две, ей надо было идти, но после Спа я решил – мне надо увидеться с ней снова. Она помогла. И до сих пор помогает.
Когда я бывал в Париже, я заходил к ней. Потом все стало сложнее, и мы начали общаться по Skype. Когда я в Париже, я всегда захожу – лучше общаться лицом к лицу, но Skype тоже выручает.
В Корее, кажется, в 2013 году, она сказала мне: "Всё, ты готов атаковать в первом повороте". Я ответил: "Ты с ума сошла? Хочешь разрушить мою карьеру?" Я полностью отверг эту идею, но она сказала: "Нет, я думаю, ты готов атаковать на первом круге". Мы еще немного об этом поговорили, и на первом круге я действительно атаковал. И обогнал Льюиса. Что заставило ее решить, что я готов? Не могу сказать. Я не знаю.
В этом году я позвонил ей после Сильверстоуна, когда мы столкнулись с Кевином [Магнуссеном]. Я сказал: "Какого черта? Я тормозил как обычно, не лез вперед, но мы столкнулись и потеряли командные очки". Может быть, было скользко. Мы начали разговаривать об этом, обсуждать, можно ли было принять другое решение – может быть, стоило затормозить на два метра раньше. Но в тот момент я был уверен, что не сделал ничего неправильного. Так же я изначально считал в Спа в 2012-м. Очевидно, что это было неправильно, но поначалу ты так не думаешь».
Да уж...
